Жестокий и Влюбленный
АИФ - Пенза, №13, 2012.
Владимир Вержбовский
Сейчас уже мало кто помнит, что лучшая в мире типография XVIII века находилась в самом что ни на есть провинциальном захолустье в Инсарском уезде Пензенской губернии. (В РУЗАЕВКЕ).
Владел ею отставной прапорщик лейб-гвардейского полка Николай Струйский.
Когда послы иностранных государств начинали пенять Екатерине Великой, что, дескать, вся российская промышленность сосредоточена лишь в Санкт-Перербурге да в Москве, императрица как бы между прочим доставала томик стихов и протягивала его иностранцам. Зарубежные вельможи только ахали: качество бумаги, печати и переплета впечатляло. А царица продолжала разговор: "Знаете ли вы, милостливые государи, что сия книжица изготовлена в самой настоящей российской тьмутаракани - имении Рузаевка у Струйского".
Однако наш земляк прославился не только тягой к прекрасному. У богача была и кровавая забава . Хлебосольный Николай Еремеевич частенько собирал в гости окрестных помещиков, которым устраивал охоту на живых людей. Бомонд самозабвенно развлекался, целясь из ружей и пистолетов в передвигающиеся мишени - бедных от страха крепостных мужиков и баб, бегавших по специально отведенной площадке. Патроны, естественно, были боевые. После каждой такой "сессии" дворня Струйского, глотая слезы, оттаскивала на сельский погост трупы несчастных.
В барской усадьбе находилась и обширная коллекция пыточных орудий, старательно - один в один - скопированных с образцов времен средневековой инквизиции. Самодур обожал устраивать показательные - с приглашением соседей - суды над "душами". "Сказывали мне, - свидетельствует князь Долгорукий, пензенский вице-губернатор, - что он был склонен к юридическим упражнениям, сам делал людям допросы с пристрастием, говорил за них и против них".
Впрочем, разнообразием приговоров Струйский не отличался. Вердикт его всегда был одинаков: "Запытать до смерти!". После этих слов за невиновного беднягу принимались доморощенные палачи и не останавливались до тех пор , пока жертва не испускала дух.
И последнее. Как и многие другие, барин был жутко охоч до женского пола. Но, чтобы придатьб своему хобби, как сегодня сказали бы, хоть какую то легитимность, Николай Еремеевич "сотворил крепостной женский балет" и устраивал для соседей закрытые просмотры. Балерины танцевали, пардон, неглиже, а каждый из приглашенных тем временем выбирал себе на ночь понравившуюся танцовщицу. Понятно, хозяин тоже не терялся. И это при том, что Струйский буквально боготворил свою жену, а большая часть его стихов, изданных в типографии, была посвящена именно ей.